Задумчиво почесав хвост о песок, Дженсен подобрался ближе (с)
детали
ТОГДА
ГЛАВА 9
СЕЙЧАС
Пожалуй, никто, кроме Дина, не заметил бы, как у Сэма дергаются уголки губ – отвыкшие мышцы чуть тянули их вверх. Он вытянулся на старом потертом диване Бобби, и дочь Дина прижалась к нему, с радостным смехом дергая его за челку.
Она смотрела на него своими яркими глазами с такой невинной доверчивостью, о существовании которой Сэм даже не подозревал. Он привык видеть в мире только злобу и жестокость. Но в крошечной жизни рядом с ним еще не было и намека на что-то подобное.
Уже одно это взрывало мозг. Ну, и тот факт, что она его племянница. После всей мерзости, с которой они сталкивались, после всех их страданий брат привел в мир новую жизнь!
Намек на улыбку исчез, стоило ему взглянуть на Бена. Парень лежал на полу на животе, подперев голову руками, и нетерпеливо болтал ногами в воздухе. Вместо чистой надежды, светящейся в глазах Мэри, на его лице читалась тревога, что было нормой для Дина, когда они росли. Несмотря на упрямые попытки не спать, отяжелевшие веки Бена закрывались. Ноги почти упали на пол, но он тут же очнулся и продолжил ими болтать.
Бобби прочистил горло:
– С кроватью что-то не так?
– Дядя Сэм сказал, что я могу остаться, – пробубнил Бен. – К тому же мне не спится.
На вопросительный взгляд Бобби Сэм пожал плечами. Он не знал, что именно послужило причиной взгляда: то, что Бен назвал его дядей, или что он не отправил того в кровать. В любом случае объяснений никто не требовал.
Ему не хотелось, чтобы пацан называл его как-то иначе, чем Сэм, но Дин стал считать Бена своим сыном, да и упрямством тот пошел в него. Что касается сна, Бен рос не в тех условиях, что они с братом, к тому же у ребенка пропали родители. Сегодня он не будет спокойно спать, где бы ни улегся.
– Если остаешься, то переберись, по крайней мере, в кресло, – сказал Бобби.
Поднявшись, он жестом велел Бену занять его место. Сэм подвинулся сам и передвинул Мэри, чтобы Бобби устроился рядом с ними. Тот пощекотал Мэри, и ее улыбка стала шире.
Довольно скоро Бен свернулся в кресле калачиком, и его голова упала набок. Только мальчик отключился, Бобби посмотрел на Сэма:
– Из твоего брата вышел хороший отец.
– Думаю, все сложилось к лучшему.
Сэм попытался передать Мэри обратно Бобби, но тот лишь скрестил руки на груди.
– Ты ей нравишься. И, Сэм, Дин задницу надрывал, чтоб в его семье все было правильно, но он был не прав. С тех пор...
Если Бобби и закончил предложение, то Сэм не слышал. Он резко отложил Мэри в сторону и с поднятым пистолетом вскочил с дивана. Когда темный силуэт, возникший за спиной Бена, вышел на свет, и стал виден длинный плащ, Сэм медленно опустил оружие.
Кастиэль шагнул к ним и нахмурился. Он окинул взглядом комнату и посмотрел на каждого из присутствующих. С очевидным недовольством он вперился взглядом в Сэма:
– Где Дин?
При этих словах Бен испуганно вскинулся и вскочил с кресла. Встревоженно переглянувшись с Сэмом, Бобби жестом поманил Бена к себе и через мгновение тоже был на ногах вместе с Мэри, вцепившейся в его фланелевую рубашку.
– А разве Дин не с тобой? – спросил Кастиэля Бобби.
– Будь это так, зачем мне спрашивать о его местонахождении? Он звал. Я был... занят.
Сэм мысленно проиграл поведение Дина и почувствовал, как в желудке образовался ледяной ком. Что-то во всем этом было пугающе знакомо. Сэм не обратил внимания раньше, так как Дин был на взводе, но, по правде говоря, он знал этот взгляд. Точно так же Дин посмотрел на него перед тем, как предпринял попытку сказать Михаилу “да”.
Прищурившись, Сэм посмотрел на Кастиэля.
– Так на самом деле вы не разговаривали?
– Нет, – резко ответил Кастиэль. – Я думал, это ясно по...
– Проклятье! – проворчал Бобби. – Парень меня в гроб сведет.
Бен неуверенно подошел к ангелу.
– Ты Кас?
– Я – ангел Кастиэль.
На лице Бена отразилась смесь тревоги и облегчения.
– Дин отправился в церковь Святого Петра, – слова посыпались из него горохом. – Ты должен поторопиться и спасти его.
Сэма накрыло раздражение, и он не мог бы сказать, на кого оно направлено в большей степени: на Бена или на Дина – и все же не смог скрыть недоверия в тоне:
– Ты знал?
– Я обещал, что не скажу, – Бен и Дин были одинаковыми. Парень полностью перенял Динову беспринципность в том, что касалось защиты семьи, пусть даже это было неправильно. – Но мне кажется, он собирается сделать что-то плохое. Он разговаривал весело.
– Он вряд ли выживет, – согласился Кастиэль. – Эта церковь была признана запятнанной Азазелем, вселившимся их священника. Их обряды архаичны, и они пытаются освободить Михаила из клетки Люцифера.
– Какими еще новостями нас порадуешь? – Бобби пару секунд пристально смотрел на Кастиэля, потом его лицо озарилось пониманием: – Так ты здесь потому, что уверен, что они действительно способны выпустить его.
– Власть Азазеля над церковью в прошлом, так что понимание их ошибочно. И все же у них достаточно знаний, чтобы представлять угрозу. Нам пора.
– Сэм? Парень, ты еще с нами?
До боли стиснув кулаки, Сэм посмотрел на Бобби. Азазель, Михаил – предполагалось, что Дина они больше не должны беспокоить. Именно из-за них Сэм и пытался отослать Дина подальше, потому-то и держался в стороне от брата все это время.
– Оставайся с ними, Бобби, – указал Сэм на Бена и Мэри, выражение его лица стало жестким. – Я обо всем позабочусь. Они не заставят Дина снова иметь дело с Михаилом.
– Они и не будут пытаться, – согласился Кастиэль. – Им не нужно тело Дина, а только его кровавая жертва.
~~~
Цокольный этаж церкви полнился разговорами и детской беготней. Дин приготовился начать ломать шеи, если ему хоть кто-то улыбнется. Насколько он мог судить, здесь все сидят на серьезной наркоте – у всех проблемы с мозгами.
Дин на несколько шагов отстал от отца Рида. Руки были свободны, но из носу и из пореза над глазом медленно сочилась кровь. Они со священником во многом не соглашались. До сих пор Дин держал рот закрытым, несмотря на дерьмо, что нес священник, но теперь он больше не мог выносить, как больной ублюдок живописует то, что Желтоглазый сделал с его семьей. За последние пару недель старые раны и так разбередили. Дин не собирался стоять на коленях, смиренно сложа руки, пока призрак демона тычет в него палочкой.
Он прикусил губу и лишь сжимал кулаки, когда случайные люди, мимо которых он проходил, тянулись к нему прикоснуться. Единственное, что его останавливало от того, чтобы передавить всех этих слизняков, то, что половина из них – дети, остальные по большей части девушки. И он был слишком занят поиском Лизы.
Отец Рид отвел его в сторону для небольшого разговора. Священник хотел, чтоб действия Дина выглядели добровольными. Пока Лиза не выберется отсюда, выбора нет – только подчиняться.
– Кас, поторопись, – пробормотал Дин себе под нос.
Священник бросил на него взгляд, но Дин смотрел вперед и вдруг увидел младенца, чуть старше Мэри, ползающего под одним из столов. Он пригляделся к нему, потом оглянулся в поисках родителей. Ребенок ползал под ногами, и никто на него не обращал внимания.
– Черт, да что с вами, люди? – Дин сказал достаточно громко, чтобы его услышал священник.
Отец Рид бросил на него предупреждающий взгляд, и Дин ответил ему тем же. Он почувствовал раздражение, увидев, как младенец выполз в проход между скамьями, где на него чуть не наступили. Плюхнувшись на пол прямо в замызганном подгузнике, малышка попыталась запихнуть в рот упавшее печенье.
– Серьезно, – возмутился Дин на сей раз громче, – кто-нибудь поднимет этого ребенка, в конце концов?
Пара девушек, их тех, что прикасались к нему, но выглядевшие недостаточно взрослыми, чтоб быть матерями, направились забрать младенца.
– Спасибо, – буркнул Дин.
Когда отец Рид прочистил горло, Дин с вызовом посмотрел на него – тот неодобрительно покачал головой. Можно было для видимости подыграть, но Дин уже сказал сукиному сыну, куда тот может засунуть свое неодобрение.
В дальней части комнаты Дин, наконец, нашел Лизу: опершись на стул, она сидела во главе одного из накрытых клеенкой столов. У него перехватило дыхание, когда тошнотворный свет флуоресцентных ламп выхватил блеск едва сдерживаемых слез.
– Займи свое место, – приказал отец Рид.
Еще раз взглянув на Лизу, Дин преодолел несколько ступенек невысокого помоста и опустился на колени подле священника. Все стихли, и отец Рид начал читать “Отче наш”. Дин неуютно поежился, увидев комнату, полную монотонно поющих последователей.
Было бы намного проще, если бы им с Лизой надо было беспокоиться только о себе. Он мог бы свести счеты с отцом Ридом, но помещение было битком набито людьми. Большинство, пожалуй, были просто запутавшимися гражданскими, но даже он не мог бы справиться с толпой психов безоружным. Не мог сделать такого с чистой совестью, пока не будет знать наверняка, спасет это или убьет Лизу.
Отец Рид отпустил свою паству праздновать домашней едой: блюдами в фольге и печеньем. Дин поднял на него взгляд:
– В этой части вы будете откармливать меня из керамических кастрюль?
– Ты не разделишь с нами трапезы.
– Скупой ублюдок.
Жестом отец Рид велел Дину подняться.
– Пока они празднуют, ты будешь очищен. Раздевайся.
Дин взглянул на семьи, окружившие столы и занявшие стулья.
– Спасибо, но на этой неделе я уже мылся.
С посуровевшим выражением лица священник подошел ближе, став плечом к плечу с Дином.
– Нечист твой дух.
– Тогда как насчет спеть “Аве Мария”, и будем квиты? – Дин посмотрел прямо в глаза отцу Риду. – Я не разденусь перед кучей детей.
– Они все пришли, чтоб засвидетельствовать.
– Мою голую задницу?
– Истину, – поправил отец Рид. – Ты клялся в верности небесам?
– Да, верно.
– Так повинуйся, – взгляд священника переместился на Лизу, и Дин похолодел. – Повинуйся добровольно, или на тебя падет воля небес.
В глазах Дина вспыхнула ярость, и, сдавшись, он кивнул. Пока все сидели над своими тарелками с едой, он стянул футболку. Притворился, что не слышит тихого возгласа Лизы, увидевшей его расцвеченный синяками живот. Взрослые уделяли ему не больше внимания, чем мусору под ногами, а вот дети большими глазами смотрели, как он расстегивает штаны. Смотреть в сторону не помогало. Он все время чувствовал на себе взгляд Лизы.
– Благодаря этому очищению твоей души ты раскаешься в том, что извратил планы Господа.
– Извратил? – вскинул бровь Дин и скинул ботинки и джинсы. – Ты действительно хочешь проверить, кто сейчас больший извращенец?
– От ока Господнего ничего не скроешь, – комната взорвалась возгласами “аминь”, и священник снова наклонился к Дину: – Не отнесешься ко мне с уважением, следующей изобьют твою жену.
Посмотрев мимо священника, Дин перехватил испуганный взгляд Лизы. Она с таким усилием сдерживалась, что он понял – она боится не за себя. Его руки сомкнулись на резинке, он задавался вопросом, какие угрозы шепчет на ухо Лизе священник. Отведя глаза, он стянул боксеры и отошел от одежды.
Какие-то парни с передних сидений подошли и забрали одежду Дина, отец Рид отправился продолжать проповедь.
– И Он сам — искупительная жертва за наши грехи, и не только за наши, но и за грехи всего мира. * – Будто ему не хватало своих собственных грехов, так еще священник навесил на него. – Действуя с ним, мы очистимся от прошлого обмана.
С приближением троих мужчин с длинными ротанговыми тростями Дин выпрямился. Отец Рид снова заговорил – достаточно тихо, чтобы его услышал только он:
– Руки за голову.
Глубоко вздохнув, Дин неохотно поменял позу. Не то чтобы он действительно прятал свое добро. Расставив ноги на ширину плеч, он сцепил пальцы на затылке и безучастно уставился вперед.
– Пожалуйста, не надо.
Дин не сразу понял, что слова произнесла Лиза. Она замолчала, стоило отцу Риду с прищуром посмотреть на нее. Если ублюдок бросит еще один угрожающий взгляд на его жену, все небесное воинство не сможет остановить Дина от убийства здесь и сейчас.
– Лиза... – он лишь покачал головой, безмолвно умоляя ее молчать. Меньше всего ему хотелось, чтоб она видела или слышала это. – Отвернись.
Она отрицательно замотала головой, по ее щекам покатились слезы.
– Да узрят все и покорятся, – вмешался отец Рид. – Начинайте.
Мужчины встали вокруг него. Когда на заднюю часть бедра обрушился первый удар тростью, у Дина от неожиданности вырвался рык. Следующий удар пришелся по ушибленному боку, еще один – по плечам.
Слова отца Рида о вечной любви, обращенные к пастве, наконец-то нарушили воцарившуюся тишину. Этого было недостаточно, чтобы заглушить свист тростей или звуки ударов о нежную плоть. Зато помогали скрыть приглушенные звуки, которые у Дина не получалось сдерживать.
Казалось, трости находили любой нетронутый участок тела. Дин сцепил зубы и держался. Он сосредоточился на том, чтобы устоять на ногах. Под жалящими ударами кожа лопнула, и потекла ручейками кровь.
Дин не видел крови. Он стоял, закрыв глаза, и лишь чувствовал сбегающие вниз горячие струйки. В его мыслях вокруг были не люди, и стоял он вовсе не в церкви. И так становилось легче, потому что в сравнении с Адом все происходящее казалось обычным выходным.
Именно голос Лизы вернул его на холодный церковный пол. Он не был уверен, когда именно упал, но избиение прекратилось. Его избитые измученные мышцы дрожали от усталости, глаза жгло от холодного пота, слез и крови. Могло быть и хуже. Его брат мог все еще быть в аду.
– Встать.
Сначала Дин предположил, что отец Рид обращается к людям, наслаждающимся печеньем с шоколадной крошкой, пока он истекает кровью, но, подняв голову, обнаружил, что тот смотрит именно на него. Этот парень действительно чокнутый сукин сын, если думает, что он, Дин, сейчас сможет встать.
Во взгляде священника, когда тот снова поставил его на колени, не было нетерпения. Лиза за его спиной выглядела так, будто готова вскочить со стула и ринуться к ним. Дин небрежно вытер глаза и махнул Лизе, чтоб та оставалась на месте. Он начал подниматься, и его подхватили двое из тех, кто сшиб на землю. Они помогли ему встать и подвели к краю помоста. Он не сразу понял, что смотрит на прозрачную воду крестильного бассейна.
Ему отпустили руки и теперь поддерживали за пояс. Он был бы благодарен за поддержку, если бы адский священник своей рукой не обхватил при этом его голый израненный торс. Дин вцепился в холодные металлические поручни бассейна и неуверенно начал спускаться. Вода, плеснувшая на раны на голенях, заставила его зашипеть. Он понял, что вода, попавшая в порез, была не просто водой.
– Соленая, – объяснил отец Рид в ответ на обвиняющий взгляд Дима. – Господь указал нам, что каждое приношение пищи должно приправить солью, и пусть священник бросит на него соль, на тебя. Ты – приношение Господу.
– Ты разговариваешь, как безумный последователь Джулии Чайльд **... сукин сын! – выдохнул Дин, когда священник подтолкнул его к жалящей воде. – Тебе не кажется, что Михаил придет в ярость за то, что ты засолил его сосуд?
Его слова казались лишь слабыми вздохами, и Дин знал, что сказал больше, чем следовало, но когда вода порозовела от его крови, он оказался слишком близок к болевому шоку. Он едва замечал стоящего рядом отца Рида.
– Каешься ли ты перед нами и Господом нашим в грехах своих и признаешь ли Михаила единственным и истинным спасителем человечества?
– Михаила? – Дин моргнул в замешательстве, и тут в голову пришла более важная мысль. – Так вот что вы собираетесь сделать с моей дочерью?
– На ней лишь первородный грех. Ей будет легче.
– Неужели?
И снова отец Рид улыбнулся. От его улыбки к горлу подкатила желчь, и это последнее, что Дин увидел перед тем, как его толкнули под воду.
*И Он сам — искупительная жертва за наши грехи, и не только за наши, но и за грехи всего мира. – Первое послание Иоанна, глава 2, строка 2
**Джулия Чайльд – ведущая популярного кулинарного шоу
ТОГДА
ГЛАВА 9
СЕЙЧАС
Пожалуй, никто, кроме Дина, не заметил бы, как у Сэма дергаются уголки губ – отвыкшие мышцы чуть тянули их вверх. Он вытянулся на старом потертом диване Бобби, и дочь Дина прижалась к нему, с радостным смехом дергая его за челку.
Она смотрела на него своими яркими глазами с такой невинной доверчивостью, о существовании которой Сэм даже не подозревал. Он привык видеть в мире только злобу и жестокость. Но в крошечной жизни рядом с ним еще не было и намека на что-то подобное.
Уже одно это взрывало мозг. Ну, и тот факт, что она его племянница. После всей мерзости, с которой они сталкивались, после всех их страданий брат привел в мир новую жизнь!
Намек на улыбку исчез, стоило ему взглянуть на Бена. Парень лежал на полу на животе, подперев голову руками, и нетерпеливо болтал ногами в воздухе. Вместо чистой надежды, светящейся в глазах Мэри, на его лице читалась тревога, что было нормой для Дина, когда они росли. Несмотря на упрямые попытки не спать, отяжелевшие веки Бена закрывались. Ноги почти упали на пол, но он тут же очнулся и продолжил ими болтать.
Бобби прочистил горло:
– С кроватью что-то не так?
– Дядя Сэм сказал, что я могу остаться, – пробубнил Бен. – К тому же мне не спится.
На вопросительный взгляд Бобби Сэм пожал плечами. Он не знал, что именно послужило причиной взгляда: то, что Бен назвал его дядей, или что он не отправил того в кровать. В любом случае объяснений никто не требовал.
Ему не хотелось, чтобы пацан называл его как-то иначе, чем Сэм, но Дин стал считать Бена своим сыном, да и упрямством тот пошел в него. Что касается сна, Бен рос не в тех условиях, что они с братом, к тому же у ребенка пропали родители. Сегодня он не будет спокойно спать, где бы ни улегся.
– Если остаешься, то переберись, по крайней мере, в кресло, – сказал Бобби.
Поднявшись, он жестом велел Бену занять его место. Сэм подвинулся сам и передвинул Мэри, чтобы Бобби устроился рядом с ними. Тот пощекотал Мэри, и ее улыбка стала шире.
Довольно скоро Бен свернулся в кресле калачиком, и его голова упала набок. Только мальчик отключился, Бобби посмотрел на Сэма:
– Из твоего брата вышел хороший отец.
– Думаю, все сложилось к лучшему.
Сэм попытался передать Мэри обратно Бобби, но тот лишь скрестил руки на груди.
– Ты ей нравишься. И, Сэм, Дин задницу надрывал, чтоб в его семье все было правильно, но он был не прав. С тех пор...
Если Бобби и закончил предложение, то Сэм не слышал. Он резко отложил Мэри в сторону и с поднятым пистолетом вскочил с дивана. Когда темный силуэт, возникший за спиной Бена, вышел на свет, и стал виден длинный плащ, Сэм медленно опустил оружие.
Кастиэль шагнул к ним и нахмурился. Он окинул взглядом комнату и посмотрел на каждого из присутствующих. С очевидным недовольством он вперился взглядом в Сэма:
– Где Дин?
При этих словах Бен испуганно вскинулся и вскочил с кресла. Встревоженно переглянувшись с Сэмом, Бобби жестом поманил Бена к себе и через мгновение тоже был на ногах вместе с Мэри, вцепившейся в его фланелевую рубашку.
– А разве Дин не с тобой? – спросил Кастиэля Бобби.
– Будь это так, зачем мне спрашивать о его местонахождении? Он звал. Я был... занят.
Сэм мысленно проиграл поведение Дина и почувствовал, как в желудке образовался ледяной ком. Что-то во всем этом было пугающе знакомо. Сэм не обратил внимания раньше, так как Дин был на взводе, но, по правде говоря, он знал этот взгляд. Точно так же Дин посмотрел на него перед тем, как предпринял попытку сказать Михаилу “да”.
Прищурившись, Сэм посмотрел на Кастиэля.
– Так на самом деле вы не разговаривали?
– Нет, – резко ответил Кастиэль. – Я думал, это ясно по...
– Проклятье! – проворчал Бобби. – Парень меня в гроб сведет.
Бен неуверенно подошел к ангелу.
– Ты Кас?
– Я – ангел Кастиэль.
На лице Бена отразилась смесь тревоги и облегчения.
– Дин отправился в церковь Святого Петра, – слова посыпались из него горохом. – Ты должен поторопиться и спасти его.
Сэма накрыло раздражение, и он не мог бы сказать, на кого оно направлено в большей степени: на Бена или на Дина – и все же не смог скрыть недоверия в тоне:
– Ты знал?
– Я обещал, что не скажу, – Бен и Дин были одинаковыми. Парень полностью перенял Динову беспринципность в том, что касалось защиты семьи, пусть даже это было неправильно. – Но мне кажется, он собирается сделать что-то плохое. Он разговаривал весело.
– Он вряд ли выживет, – согласился Кастиэль. – Эта церковь была признана запятнанной Азазелем, вселившимся их священника. Их обряды архаичны, и они пытаются освободить Михаила из клетки Люцифера.
– Какими еще новостями нас порадуешь? – Бобби пару секунд пристально смотрел на Кастиэля, потом его лицо озарилось пониманием: – Так ты здесь потому, что уверен, что они действительно способны выпустить его.
– Власть Азазеля над церковью в прошлом, так что понимание их ошибочно. И все же у них достаточно знаний, чтобы представлять угрозу. Нам пора.
– Сэм? Парень, ты еще с нами?
До боли стиснув кулаки, Сэм посмотрел на Бобби. Азазель, Михаил – предполагалось, что Дина они больше не должны беспокоить. Именно из-за них Сэм и пытался отослать Дина подальше, потому-то и держался в стороне от брата все это время.
– Оставайся с ними, Бобби, – указал Сэм на Бена и Мэри, выражение его лица стало жестким. – Я обо всем позабочусь. Они не заставят Дина снова иметь дело с Михаилом.
– Они и не будут пытаться, – согласился Кастиэль. – Им не нужно тело Дина, а только его кровавая жертва.
~~~
Цокольный этаж церкви полнился разговорами и детской беготней. Дин приготовился начать ломать шеи, если ему хоть кто-то улыбнется. Насколько он мог судить, здесь все сидят на серьезной наркоте – у всех проблемы с мозгами.
Дин на несколько шагов отстал от отца Рида. Руки были свободны, но из носу и из пореза над глазом медленно сочилась кровь. Они со священником во многом не соглашались. До сих пор Дин держал рот закрытым, несмотря на дерьмо, что нес священник, но теперь он больше не мог выносить, как больной ублюдок живописует то, что Желтоглазый сделал с его семьей. За последние пару недель старые раны и так разбередили. Дин не собирался стоять на коленях, смиренно сложа руки, пока призрак демона тычет в него палочкой.
Он прикусил губу и лишь сжимал кулаки, когда случайные люди, мимо которых он проходил, тянулись к нему прикоснуться. Единственное, что его останавливало от того, чтобы передавить всех этих слизняков, то, что половина из них – дети, остальные по большей части девушки. И он был слишком занят поиском Лизы.
Отец Рид отвел его в сторону для небольшого разговора. Священник хотел, чтоб действия Дина выглядели добровольными. Пока Лиза не выберется отсюда, выбора нет – только подчиняться.
– Кас, поторопись, – пробормотал Дин себе под нос.
Священник бросил на него взгляд, но Дин смотрел вперед и вдруг увидел младенца, чуть старше Мэри, ползающего под одним из столов. Он пригляделся к нему, потом оглянулся в поисках родителей. Ребенок ползал под ногами, и никто на него не обращал внимания.
– Черт, да что с вами, люди? – Дин сказал достаточно громко, чтобы его услышал священник.
Отец Рид бросил на него предупреждающий взгляд, и Дин ответил ему тем же. Он почувствовал раздражение, увидев, как младенец выполз в проход между скамьями, где на него чуть не наступили. Плюхнувшись на пол прямо в замызганном подгузнике, малышка попыталась запихнуть в рот упавшее печенье.
– Серьезно, – возмутился Дин на сей раз громче, – кто-нибудь поднимет этого ребенка, в конце концов?
Пара девушек, их тех, что прикасались к нему, но выглядевшие недостаточно взрослыми, чтоб быть матерями, направились забрать младенца.
– Спасибо, – буркнул Дин.
Когда отец Рид прочистил горло, Дин с вызовом посмотрел на него – тот неодобрительно покачал головой. Можно было для видимости подыграть, но Дин уже сказал сукиному сыну, куда тот может засунуть свое неодобрение.
В дальней части комнаты Дин, наконец, нашел Лизу: опершись на стул, она сидела во главе одного из накрытых клеенкой столов. У него перехватило дыхание, когда тошнотворный свет флуоресцентных ламп выхватил блеск едва сдерживаемых слез.
– Займи свое место, – приказал отец Рид.
Еще раз взглянув на Лизу, Дин преодолел несколько ступенек невысокого помоста и опустился на колени подле священника. Все стихли, и отец Рид начал читать “Отче наш”. Дин неуютно поежился, увидев комнату, полную монотонно поющих последователей.
Было бы намного проще, если бы им с Лизой надо было беспокоиться только о себе. Он мог бы свести счеты с отцом Ридом, но помещение было битком набито людьми. Большинство, пожалуй, были просто запутавшимися гражданскими, но даже он не мог бы справиться с толпой психов безоружным. Не мог сделать такого с чистой совестью, пока не будет знать наверняка, спасет это или убьет Лизу.
Отец Рид отпустил свою паству праздновать домашней едой: блюдами в фольге и печеньем. Дин поднял на него взгляд:
– В этой части вы будете откармливать меня из керамических кастрюль?
– Ты не разделишь с нами трапезы.
– Скупой ублюдок.
Жестом отец Рид велел Дину подняться.
– Пока они празднуют, ты будешь очищен. Раздевайся.
Дин взглянул на семьи, окружившие столы и занявшие стулья.
– Спасибо, но на этой неделе я уже мылся.
С посуровевшим выражением лица священник подошел ближе, став плечом к плечу с Дином.
– Нечист твой дух.
– Тогда как насчет спеть “Аве Мария”, и будем квиты? – Дин посмотрел прямо в глаза отцу Риду. – Я не разденусь перед кучей детей.
– Они все пришли, чтоб засвидетельствовать.
– Мою голую задницу?
– Истину, – поправил отец Рид. – Ты клялся в верности небесам?
– Да, верно.
– Так повинуйся, – взгляд священника переместился на Лизу, и Дин похолодел. – Повинуйся добровольно, или на тебя падет воля небес.
В глазах Дина вспыхнула ярость, и, сдавшись, он кивнул. Пока все сидели над своими тарелками с едой, он стянул футболку. Притворился, что не слышит тихого возгласа Лизы, увидевшей его расцвеченный синяками живот. Взрослые уделяли ему не больше внимания, чем мусору под ногами, а вот дети большими глазами смотрели, как он расстегивает штаны. Смотреть в сторону не помогало. Он все время чувствовал на себе взгляд Лизы.
– Благодаря этому очищению твоей души ты раскаешься в том, что извратил планы Господа.
– Извратил? – вскинул бровь Дин и скинул ботинки и джинсы. – Ты действительно хочешь проверить, кто сейчас больший извращенец?
– От ока Господнего ничего не скроешь, – комната взорвалась возгласами “аминь”, и священник снова наклонился к Дину: – Не отнесешься ко мне с уважением, следующей изобьют твою жену.
Посмотрев мимо священника, Дин перехватил испуганный взгляд Лизы. Она с таким усилием сдерживалась, что он понял – она боится не за себя. Его руки сомкнулись на резинке, он задавался вопросом, какие угрозы шепчет на ухо Лизе священник. Отведя глаза, он стянул боксеры и отошел от одежды.
Какие-то парни с передних сидений подошли и забрали одежду Дина, отец Рид отправился продолжать проповедь.
– И Он сам — искупительная жертва за наши грехи, и не только за наши, но и за грехи всего мира. * – Будто ему не хватало своих собственных грехов, так еще священник навесил на него. – Действуя с ним, мы очистимся от прошлого обмана.
С приближением троих мужчин с длинными ротанговыми тростями Дин выпрямился. Отец Рид снова заговорил – достаточно тихо, чтобы его услышал только он:
– Руки за голову.
Глубоко вздохнув, Дин неохотно поменял позу. Не то чтобы он действительно прятал свое добро. Расставив ноги на ширину плеч, он сцепил пальцы на затылке и безучастно уставился вперед.
– Пожалуйста, не надо.
Дин не сразу понял, что слова произнесла Лиза. Она замолчала, стоило отцу Риду с прищуром посмотреть на нее. Если ублюдок бросит еще один угрожающий взгляд на его жену, все небесное воинство не сможет остановить Дина от убийства здесь и сейчас.
– Лиза... – он лишь покачал головой, безмолвно умоляя ее молчать. Меньше всего ему хотелось, чтоб она видела или слышала это. – Отвернись.
Она отрицательно замотала головой, по ее щекам покатились слезы.
– Да узрят все и покорятся, – вмешался отец Рид. – Начинайте.
Мужчины встали вокруг него. Когда на заднюю часть бедра обрушился первый удар тростью, у Дина от неожиданности вырвался рык. Следующий удар пришелся по ушибленному боку, еще один – по плечам.
Слова отца Рида о вечной любви, обращенные к пастве, наконец-то нарушили воцарившуюся тишину. Этого было недостаточно, чтобы заглушить свист тростей или звуки ударов о нежную плоть. Зато помогали скрыть приглушенные звуки, которые у Дина не получалось сдерживать.
Казалось, трости находили любой нетронутый участок тела. Дин сцепил зубы и держался. Он сосредоточился на том, чтобы устоять на ногах. Под жалящими ударами кожа лопнула, и потекла ручейками кровь.
Дин не видел крови. Он стоял, закрыв глаза, и лишь чувствовал сбегающие вниз горячие струйки. В его мыслях вокруг были не люди, и стоял он вовсе не в церкви. И так становилось легче, потому что в сравнении с Адом все происходящее казалось обычным выходным.
Именно голос Лизы вернул его на холодный церковный пол. Он не был уверен, когда именно упал, но избиение прекратилось. Его избитые измученные мышцы дрожали от усталости, глаза жгло от холодного пота, слез и крови. Могло быть и хуже. Его брат мог все еще быть в аду.
– Встать.
Сначала Дин предположил, что отец Рид обращается к людям, наслаждающимся печеньем с шоколадной крошкой, пока он истекает кровью, но, подняв голову, обнаружил, что тот смотрит именно на него. Этот парень действительно чокнутый сукин сын, если думает, что он, Дин, сейчас сможет встать.
Во взгляде священника, когда тот снова поставил его на колени, не было нетерпения. Лиза за его спиной выглядела так, будто готова вскочить со стула и ринуться к ним. Дин небрежно вытер глаза и махнул Лизе, чтоб та оставалась на месте. Он начал подниматься, и его подхватили двое из тех, кто сшиб на землю. Они помогли ему встать и подвели к краю помоста. Он не сразу понял, что смотрит на прозрачную воду крестильного бассейна.
Ему отпустили руки и теперь поддерживали за пояс. Он был бы благодарен за поддержку, если бы адский священник своей рукой не обхватил при этом его голый израненный торс. Дин вцепился в холодные металлические поручни бассейна и неуверенно начал спускаться. Вода, плеснувшая на раны на голенях, заставила его зашипеть. Он понял, что вода, попавшая в порез, была не просто водой.
– Соленая, – объяснил отец Рид в ответ на обвиняющий взгляд Дима. – Господь указал нам, что каждое приношение пищи должно приправить солью, и пусть священник бросит на него соль, на тебя. Ты – приношение Господу.
– Ты разговариваешь, как безумный последователь Джулии Чайльд **... сукин сын! – выдохнул Дин, когда священник подтолкнул его к жалящей воде. – Тебе не кажется, что Михаил придет в ярость за то, что ты засолил его сосуд?
Его слова казались лишь слабыми вздохами, и Дин знал, что сказал больше, чем следовало, но когда вода порозовела от его крови, он оказался слишком близок к болевому шоку. Он едва замечал стоящего рядом отца Рида.
– Каешься ли ты перед нами и Господом нашим в грехах своих и признаешь ли Михаила единственным и истинным спасителем человечества?
– Михаила? – Дин моргнул в замешательстве, и тут в голову пришла более важная мысль. – Так вот что вы собираетесь сделать с моей дочерью?
– На ней лишь первородный грех. Ей будет легче.
– Неужели?
И снова отец Рид улыбнулся. От его улыбки к горлу подкатила желчь, и это последнее, что Дин увидел перед тем, как его толкнули под воду.
*И Он сам — искупительная жертва за наши грехи, и не только за наши, но и за грехи всего мира. – Первое послание Иоанна, глава 2, строка 2
**Джулия Чайльд – ведущая популярного кулинарного шоу
Вопрос: Ура?
| 1. Ура! Наконец-то! | 17 | (100%) | |
| Всего: | 17 | ||
@темы: перевод, Дин, Наше начало и конец в семье, Бен, Лиза, СПН, Фанфикшен
-
-
21.07.2013 в 14:28Araphel, С Днем Рождения!!!!
-
-
21.07.2013 в 14:47-
-
21.07.2013 в 15:54А глава страшная, но ничего: читать дальше
-
-
22.07.2013 в 20:18ValkiriyaV, фанатизм вообще страшная штука. Пожалуй самая страшная.
evasss, а это мы посмотрим
-
-
22.07.2013 в 21:43