Моб. День пятнадцатый - фанфик (или рек на фанфик).

[araphel]

Писалось на конкурс

* Название: Сохранить иллюзию
* Автор: Araphel
* Жанр: ангст
* Рейтинг: Читайте на здоровье
* Статус: Закончен
* Действующие лица: Дин и Сэм Винчестеры
* Дисклеймер: Все права на Суперов принадлежат Эрику Садомазовичу Крипке.
*Предупреждение: Спойлерно для тех, кто не видел четвертый сезон. Сразу после похорон Адама (4.19). Много рефлексии, но разве бессонная ночь, не лучшее время для этого?

Еще одна ночь. Еще один мотель. На этот раз не такой убогий – Сэму нужен комфорт. Так что номер выглядел вполне уютным: плетеные коврики на полу, несколько пейзажей в простых деревянных рамках, ночники на прикроватных тумбочках, и даже не слишком продавленные матрацы.
Дин cам раздел и разул шатающегося от усталости брата и помог лечь .
- Ты так со мной… я чувствую себя пятилетним… - язык Сэма заплетался от усталости.
«Будь это так, было бы гораздо легче», подумал Дин и, усмехнувшись, поддразнил:
- Так, малыш Сэмми, посмотрим, что тут у нас, – он осторожно поднял сначала одну руку брата, потом другую. Тот недовольно поморщился, услышав уменьшительное имя, но спорить не стал. Просто закрыл глаза, терпеливо ожидая, пока Дин внимательно осмотрит повязки: на первый взгляд все чисто, но перестраховаться не мешает.
- Вроде все нормально, но видок у тебя… - Сэм Винчестер действительно выглядел измученным: большая кровопотеря, похороны Адама и переезд в другой штат изрядно вымотали его. Любой другой, не такой сильный и выносливый, свалился бы намного раньше. В душе Дина шевельнулось чувство вины: - Мне не стоило слушать тебя и забирать из больницы. Постарайся уснуть – сегодняшний день был нелегким, – он укрыл Сэма, подтыкая одеяло с боков, как маленькому.
- Нет… я должен… я хотел с тобой… Ты один... трудно… - сонно пробормотал брат.
Дин легонько похлопал его по плечу:
- Давай поспи, тебе надо восстановить силы. - И тут же поправил себя: - Нам надо.
Дин немного постоял в задумчивости у постели, словно пробуя на вкус слова «Я хотел с тобой». Сколько раз он слышал их в детстве? «Дин, а ты почему не ложишься? Я тоже не буду. Я хочу с тобой...», «Куда ты? Ты надолго? Я хочу с тобой…», «Не уходи, я хочу с тобой», «Ты на охоту? Я хочу с тобой»… По губам скользнула мягкая улыбка. Эта ночь и вправду чем-то напомнила детство: поздний вечер, они одни в номере мотеля; он укладывает спать маленького Сэмми, а сам остается у окна, или в кресле перед телевизором, насколько возможно приглушив звук, чтобы сразу услышать шум подъезжающей машины. После истории со штригой, Дин боялся отлучаться из номера и взял за правило каждый час проверять, на месте ли брат. Понятно, что все равно засыпал, зато приучился держать под рукой ружье и нож под подушкой. Они часто оставались одни, но с братишкой он и сам мог управиться - мелкого он знал как свои пять пальцев: чем успокоить, отвлечь и даже припугнуть.
Странно, но от этих воспоминаний было хорошо, тепло. Он постоял немного, прислушиваясь к своим ощущениям, и медленно кивнул, словно соглашаясь с ними. Быть может, в их детстве далеко не все было идеально, скорей даже наоборот, зато все было понятно. У него была семья - отец и брат. И пускай папа почти все время отсутствовал, они с Сэмом были друг у друга, и вместе могли выстоять против всего мира, потому что в их жизни присутствовало главное - доверие. Дин видел его в глазах Сэма, чувствовал, и это делало его сильнее. И он вдруг подумал, что вот сейчас, во взгляде засыпающего брата, может это снова было оно? Или только показалось? Не важно. Грустно улыбнувшись, он покачал головой - и это ощущение, и эту приятную иллюзию не хотелось отпускать.
Дин вновь посмотрел на брата – спит ли. Между бровей того залегла складка. Он и в детстве во сне всегда хмурился и посапывал. Как сейчас.
Убедившись, что Сэм уснул, старший Винчестер отошел к незашторенному окну. Темнота за стеклом успокаивала и расслабляла. Сейчас в ней не было опасности: он бы почувствовал, если бы там что-то затаилось. А может это просто усталость? Ему тоже не мешало бы лечь, тем более, что за последние три-четыре дня ни разу толком не удалось поспать. Но его даже не клонило в сон - напряжение уходило слишком медленно. Многовато всего произошло за эти дни: ночь в склепе с обглоданными трупами, схватка с гулями, объяснения с полицией и врачами, которых он клятвенно заверил, что он позаботится о брате не хуже, чем в больнице… Но теперь, глядя на бледное осунувшееся лицо Сэма, Дин очень сильно сомневался в правильности того, что пошел у него на поводу.
И все-таки, несмотря ни на что, Дин был рад, что сегодня Сэм находился рядом. Денек и впрямь выдался не из легких: они похоронили брата, о существовании которого не подозревали еще пару дней назад. То, что Винчестеры его совсем не знали, не уменьшало боль от утраты. И, наверное, это хорошо – это значило, что они все еще живы, и остаются людьми. Но на долго ли хватит сил? Сколько они еще смогут вынести? Они все теряют, теряют и теряют. Оба устали хоронить друзей и родных. У Дина не осталось никого кроме брата. Да и остался ли? Все чаще молодой охотник начинал сомневаться в этом. Их жизнь всегда была наполнена страшной правдой о монстрах, тварях, затаившихся в темноте, обо всем том, что нормальные люди видят лишь в кино и считают сказками, фантастикой. И при этом сами они всегда лгали другим: представлялись полицейским, врачами, пожарными, священниками… да кем угодно, чтобы получить информацию и суметь спасти столько людей, сколько будет в их силах. Но друг с другом они были честны. Предельно откровенны, даже если это причиняло боль. А теперь между ними ложь, недосказанность, недоверие. И это терзало, мучило, лишало сил, изматывало больше, чем старая незаживающая рана.
Свет прикроватной лампы превращал окно в зеркало, и Дин, не оборачиваясь, мог видеть спящего Сэма- свою работу, единственный смысл своей жизни в течение долгих лет, с тех самых пора, как отец сказал ему, восьмилетнему, что отныне жизнь брата в его, диновых, руках. У него не было никого ближе и роднее, да и вряд ли когда-нибудь будет. Это радовало и наполняло горечью, потому что он терял его, последнего близкого человека, и не желал примиряться с этим.
Закрыв глаза, Винчестер устало склонил голову, прижавшись лбом к стеклу. Оно приятно холодило кожу и остужало закипающий в охотнике гнев.
Отчаянно хотелось, чтобы время повернулось вспять и все стало как прежде, чтобы они снова могли полагаться друг на друга, и чтобы Сэм не имел ни малейшего понятия о своих проклятых способностях. Дин хотел покоя, хоть немного, хоть ненадолго.
Но молодой человек ничего не мог поделать с то и дело всплывающими в памяти картинами, как младший легким движением руки изгоняет демона из тела одержимого человека, как расправляется с духом Самайна, устало вытирает сочащуюся из носа кровь, а в глазах пляшут искорки торжества и какого-то темного, нечеловеческого наслаждения. От этих навязчивых образов становилось не по себе. В такие минуты старший Винчестер понимал, что знает Сэмми, гораздо хуже, чем думал. Более того, эти способности, его растущая сила до чертиков пугали. Пугали тем, что, возможно, пути назад уже нет, и он не сможет вытащить брата из этой трясины, защитить от гнева ангелов… Сейчас этот страх перерос в гнев, в ярость. Дин желал знать, что происходит, желал услышать это от самого Сэма! Он, черт возьми, заслуживает этого! Он заслуживает своего родного брата, а не чудовище, которым тот может стать.
Глубоко вздохнув, охотник открыл глаза. В стекле отразилось его осунувшееся от усталости лицо.
Винчестер какое-то время тупо, не моргая, смотрел на свое отражение, потом переключил внимание на спящего. Сон младшего охотника становился все беспокойнее, и следовало бы разбудить его, раньше, чем он повредит швы
Но Дин почему-то не спешил. Он внимательно всматривался в лицо брата. И в очередной раз возникла непрошеная мысль, которую ему приходилось гнать от себя все чаще «Сэм ли это?». Быть может, он давно его потерял? Что в этом парне, с такими родными чертами, осталось от того Сэмми, с которым они росли, который скандалил с отцом из-за каждой царапины Дина, полученной на охоте, делился планами на учебу в Стенфорде и искренне верил, что с охотой можно завязать?
По лицу спящего пробегали тени, он хмурился и ворочался - определенно его что-то тревожило. Дин припомнил свои собственные кошмары: то был не столько страх, сколько неизбывное чувство вины. Именно оно терзало его ночами, возвращаясь в снах огненными вспышками, кровью, криками, испуганными глазами обезумевших от боли жертв… Но ведь Сэм убежден, что все делает верно! Или все же в глубине души знает, что идет по самому краю, или все настолько плохо, что это болото уже затянуло его? Кто он сейчас, там во сне – жертва или палач? Охотник до рези в глазах всматривался в знакомые черты, пытаясь разглядеть прежнего Сэмми , но видел лишь холодную сосредоточенность, с которой брат выжимал очередного демона…
«Сукин ты сын!» - хрипло, зло выдавил Дин, непонятно в чей адрес, и стремительными неслышными шагами подошел к спящему.
Сэм проснулся словно от толчка – от внутреннего ощущения опасности. Над ним стоял Дин. У старшего брата было то самое выражение лица – неподвижное, отстраненное, словно застывшее, которое бывало лишь тогда, когда он принимал какое-то ужасное решение, способное уничтожить их обоих. Сэм не знал ничего, что ранило бы его сильнее, чем эта отчужденность. В такие моменты ему казалось, что трещина между ними разрасталась, становясь похожей на Большой каньон – столь же глубокой и непреодолимой. Этот Дин просто взирал на лежащего перед ним с холодным интересом, едва граничащим с брезгливостью, и лишь когда наклонился ниже и заговорил, стало ясно, что ему не безразлично, что его душат гнев и разочарование. Потемневшие глаза обожгли холодом, а слова яростью. Он словно выплюнул в лицо Сэму: «Ты монстр. И всегда был монстром. Я так усердно притворялся, что ты мой брат, а не одна из тех мерзких тварей, на которых мы охотились, но ты даже не человек! Ты для меня никто!». Сэм попытался вырваться, отвернуться, предпринять хоть что-то, чтобы хоть как–то укрыться от этих ужасных жалящих, убивающих слов. Но тщетно - Дин жестко, до боли сжал его руки, прижав к постели, удерживая на месте. И Сэму ничего не оставалось, как крепко зажмурившись умолять: «Нет, Дин! Не говори так… Нет!».
«Не надо!» вскрикнул он, распахивая глаза, и вздрогнул увидев совсем близко лицо брата. Дин склонился над ним, удерживая за плечи, и негромко повторял:«Сэм! Сэмми! Проснись. Спокойно…». Тот отчаянно пытался вырваться.
- Спокойно! – голос старшего Винчестера стал жестче. - Это я - Дин. Узнаешь?
Сэм кивнул, смаргивая остатки сна, и взгляд стал более осмысленным.
- Все нормально. Все хорошо. Слышишь? – еще один кивок. - Сейчас я тебя отпущу, только не дергайся – если швы разойдутся, я не уверен, что смогу заштопать тебя так же хорошо, как хирурги. А еще пару миль в машине ни я, ни ты не выдержим. Порядок? Договорились? Да?
- Да, - голос был едва слышен.
- Вот так. Вот так… - Дин осторожно разжал руки, выпрямился. Немного постоял, успокаивась, потом сделал несколько шагов назад и, не глядя нащупав свободное место в ногах постели, сел так, чтобы видеть лицо Сэма. Ему показалось, что тот снова вздрогнул. «Все хорошо», - повторил уже скорее для себя.
- Парень, ты со мной? Не хочешь рассказать, что снилось? –с притворным равнодушием спросил охотник.
- Так.. ерунда всякая… гули, кровь… - младший Винчестер моргнул, избегая встречаться взглядом со старшим братом.
- Если хочешь поговорить… может станет легче, -продолжил Дин злясь на себя за навязчивость. Знает же по личному опыту, что не поможет! Не отпускает вот так сразу.
Вместо ответа Сэм лишь покачал головой и закрыл глаза. «Это сон, это всего лишь сон, - твердил он себе. – Глупый, идиотский сон. А Дин рядом. Как всегда. И он… он мой брат… как прежде»
Нежелание Сэма разговаривать неожиданно больно задело, хотя было совершенно понятным. Старший Винчестер устало потер лицо ладонями. Надо же быть таким тупым ублюдком! Парень только что едва вырвался из лап тварей, которые собирались съесть его живьем, и, может, как раз сейчас во сне он видел себя распятым на столе, и вновь чувствовал, как жизнь вместе с кровью вытекает из него тонкими струйками? Уж ему ли, Дину, не знать каково это. О, у него было достаточно опыта… О таких вещах, меньше всего хочется вспоминать и тем более рассказывать. Для этого попросту не существует слов. Все, о чем мечтаешь - поскорее забыть, стереть из памяти каким угодно способом. Мог бы догадаться и сам! А вместо этого стоял, жалея себя, и выжидал чего-то. Ждал, пока Сэмми окончательно затянет в кошмар... Охотник ненадолго закрыл глаза. Они оба на пределе. Особенно он, Дин. Надо было лечь отдохнуть, но отчего-то старший Винчестер не мог просто встать и пойти спать, и поэтому продолжал сидеть, уставившись перед собой отсутствующим взглядом, машинально поглаживая одеяло.
От ладони Дина, лежавшей поверх одеяла, по лодыжке распространялось тепло, и, наверное, от этого все страхи вдруг показались глупыми и несущественными. Сэму было хорошо, он чувствовал себя в безопасности. Тепло родной руки словно переносило его в детство. Ему было лет пять, когда его прямо из спальни едва не утащила какая-то тварь, и он боялся спать. Брату никак не удавалось уложить его, ни уговорами, ни угрозами. Не помог даже запрещенный прием: «Если папа узнает, что ты не спишь, и мне здорово влетит», хотя Сэмми вовсе не хотел, чтобы Дину было плохо. Совсем не хотел. Никогда. Только обещание быть рядом и охранять убедило его. Почти… Сэм улыбнулся, вспомнив, что он всегда умел быть занудой.
Дин вздыхает, что означает полную капитуляцию, и говорит: – Хорошо, Сэмми. Ложись, а я посторожу.
- А вдруг и ты уснешь?
- Даже если я усну, то все равно почувствую, что кто-то тащит тебя, потому, что буду держать тебя за ногу. - В голосе Дина столько уверенности и нетерпения одновременно, что как-то сразу становится спокойнее. Однако Сэм на всякий случай уточняет:
- Крепко будешь держать?
- Крепко, Сэмми. Спи давай. Все будет хорошо.
И брат действительно забирался на кровать с ногами, устраиваясь у спинки и брал младшего за лодыжку. И этого было достаточно. Сэмми верил, что теперь он в безопасности. Больше чем верил – знал. И даже гораздо позже, когда штрига забылась, но накатывал какой-то страх, Дин также садился рядом... Странно, но Сэм ни разу не задумывался удобно ли его верному стражу, и как долго тот может так сидеть. Он просто засыпал. И знал, что может спать без страха, потому что у него есть Дин - верный, надежный, который решит все проблемы, защитит, оградит.
Вот и сейчас, когда Сэму плохо и страшно, он рядом – его друг, опекун, наставник, хранитель. Его брат, который заботился о нем всю жизнь, который не колеблясь умер за него и прошел через Ад… Брат, от которого Сэм в какой-то момент стал скрывать правду о себе, ради того, чтобы уберечь, удержать… Или он все же оберегал себя? Свой покой? Сейчас об этом думать не хотелось, да и казалось неважным. Он устал, страшно устал от этой двойной жизни, тайных свиданий с Руби, от сводящей с ума усиливающейся жажды, от постоянных уверток, отчужденности и недоверия между ними. Да младшему Винчестеру нравилось спасать людей, без крови, без убийства… Но он чувствовал, что заходит все дальше и вряд ли сможет вернуться. И это пугало. Сам, без помощи, он не сможет остановиться. А Дин.. он всегда находил выход… Даже отец говорил, что его старший сын лучше всех в их семье разбирается в том, что правильно, а что нет. Сейчас Сэм не думал о том, что Дин слаб, что уже не тот каким был. Ему просто нужен был его старший сильный брат, который всегда знает, что делать. Конечно, тот будет зол, и, может статься, разнесет весь номер, и хорошенько врежет за обман и за то каким образом Сэм получает свою силу, но не будет больше уверток, недомолвок, мучительного чувства вины. «Если хочешь поговорить…» Да, он хотел. Ему отчаянно хотелось во всем признаться здесь и сейчас. Сейчас так хорошо, спокойно, Дин рядом… И лучше времени будет сложно найти.
Старший охотник сидел, не зная чего ждет. Впрочем нет, к чему обманывать себя? Он ждал признания. Почему в глазах Сэма мелькнул ужас? Определенно, это было не только отголоском кошмаров. Страх остался даже после того, как он сообразил, что находится в мотеле… Наверное, следовало бы просто сесть ближе, может быть даже обнять, как когда-то, попытаться разделить, вобрать в себя боль и ужас. Но Дин не мог. Не мог себя заставить. Что-то не позволяло этого сделать. «Аластор был прав, – возникла горькая мысль, - часть меня осталась в Аду. Я уже не тот…». Всколыхнув, ставшую уже привычной боль, мысли вновь обратились к младшему: может, он испугался, увидев именно его, Дина? Чего он боится? Эти вопросы без ответов сводили с ума. Но Винчестер твердо решил, что не станет терзать брата. Пусть тот скажет сам, когда будет готов. Пусть это будет самая страшная правда – он уже не надеется на что-то хорошее, особенно после рассказа Кастиэля - но он должен это узнать. Услышать от Сэма. Он хотел, для него было важно, просто необходимо, чтобы младший рассказал обо всем сам. Доверие – это все, что сейчас было необходимо охотнику. Без него он задыхался, не мог сосредоточиться на работе. Без уверенности, что Сэм рядом, и на него можно положиться, Дин чувствовал себя рыбой, вытащенной из воды.
«Поделись, - умолял охотник мысленно, - просто скажи мне все… и мы найдем решение, придумаем как все исправить. Я сделаю все, что смогу. Как всегда… Ты же знаешь. Просто снова стань моим братом. Просто… снова стань.» Точно также когда-то просил его Сэмми.
«Я хотел с тобой… Ты один... трудно…» - всплыли слова, сказанные не более часа назад. Что он имел ввиду? Может, что старший брат уже не тот, недостаточно силен, что не справится? Но разве не его звал на помощь Сэм, оказавшись в лапах гулей? Молодой человек все не мог забыть слов, произнесенных в «откровенном» разговоре, из-за которого они едва не убили друг друга. Они рвали его сердце, выжигали душу.
Сэм открыл глаза, и сглотнул: «Дин, я давно должен был тебе сказать…» - он запнулся, подбирая слова и, наткнувшись на пристальный взгляд брата, отвел взгляд – об этом даже думать нелегко, а он собирался произнести... Старший Винчестер ждал продолжения, чувствуя, как тело сводит от напряжения. В голове набатом звучало: «Ты обуза.. Ты обуза… Ты тянешь меня назад». Пытаясь скрыть смятение и боль, причиняемую ужасными словами, Дин опустил взгляд и вдруг заметил, что держит младшего за лодыжку, словно он и впрямь как якорь, удерживает, тянет, не дает ему двигаться дальше. Медленно, с трудом он разжал пальцы, и вытер повлажневшие ладони о джинсы …
И Сэм, готовый признаться во всем, вывернуть душу наизнанку, отрезав себе все пути к отступлению, тут же почувствовал пустоту и холод там, где прежде лежала ладонь старшего брата. Ощутил всем своим естеством и вдруг понял, что это именно то, что уготовано ему в будущем, то, что ожидает его когда истина станет очевидной. И тут же вспомнился сон, его ужасающая реалистичность… Младший охотник вздрогнул. Жаркой волной по телу прокатилось осознание, что исправить уже ничего нельзя, все зашло слишком далеко. Понимание, что услышав всю правду, Дин просто встанет и уйдет. Отречется, бросив Сэму в лицо те ужасные слова, или просто молча соберет вещи и уйдет, может быть навсегда, и будет так же холодно и одиноко, и пусто. Да, возможно, это будет лучшим вариантом из всех - по крайней мере, Дин будет в безопасности. Он сможет жить один, ведь он очень сильный человек и лучший охотник из всех, кого Сэм знает, да и с этим делом разобрался самостоятельно… Но пусть не сегодня, не сейчас. Только не сейчас. Пожалуйста!
Рано или поздно правда выйдет наружу, и это будет катастрофа. Сэм где-то читал, что обратная сторона любви вовсе не ненависть, а безразличие. Оно еще страшнее. В ненависти можно хоть за что-то зацепиться, ибо она тоже связывает людей, а вот безразличие… по нему скатываешься как по ледяной горке. Он научится жить с этим, тоже сможет быть сильным, но только не теперь. Не сегодня. Сегодня младший Винчестер желал сохранить иллюзию. Иллюзию безопасности, покоя, детства, того, что как и раньше, старший брат с ним. Поэтому Сэм с трудом сглотнул и закончил едва начатую фразу: «Спасибо. Я рад, что я с тобой».

Дина раздирали противоречия. Он чувствовал разочарование, оттого, что признание так и не прозвучало, и одновременно облегчение, потому что не знал, что с этим признанием делать. Встать и уйти? Устроить разнос, а потом все простить, как делал прежде? Возможно ли это? Охотник не имел ни малейшего представления как им быть дальше, потому что не мог примириться с этим новым Сэмом, но и не умел жить без него.

Вздохнув, старший Винчестер поднял голову, встретившись глазами с пристальным взглядом младшего, и ответил: «Я тоже рад. Ты же знаешь, что мы семья..., - замолчал на мгновение, - и это не изменится». Он злился на себя за эту запинку и неуверенность в голосе, но так уж вышло.

Дин снова окинул взглядом комнату, затихшего в постели Сэма… Сейчас все так похоже на то, как было раньше.
Пускай сегодня слова: «Я хотел... с тобой» значат тоже, что всегда. Пусть останется эта иллюзия. Хотя бы на эти несколько часов до рассвета. Быть может те слова о его слабости и бесполезности, были навеяны чарами Сирены? Сегодня он будет думать так. В конце-концов, разве не его звал Сэм, оказавшись на краю гибели?
Дин глубоко выдохнул, и почувствовал, как напряжение покидает его, как бывало всякий раз, когда он принимал окончательно решение. Сам того не замечая, он вернул ладонь прежнее место.
- Спи, Сэмми. Все будет хорошо. Я рядом.